Их имена знает любой мало-мальски образованный человек в России
Уборка сена в Бодрой жизни. Слева - дом Шацкого, 5Хороших учителей очень много, но их известность, как правило, ограничивается школой, где они работают, редко — городом. И совсем редкий случай, кода учитель становится известным на всю страну. Накануне профессионального праздника мы решили вспомнить самых прославленных и известных педагогов Калужского края за всю его историю.
Неофициальный рейтинг, разумеется, возглавил Константин Эдуардович Циолковский (1857 — 1935). Он прославился на весь мир вовсе не педагогическими новациями, а открытием «дороги в космос». Но у него более 40 лет учительского стажа, и из учителей его имя — самое известное, вне сомнения. Затем Булат Шалвович Окуджава (1924 — 1997). «Давайте восклицать, друг другом восхищаться…» — эти строки знает каждый, Окуджава — классик XX века. Начинал же он как учитель русского языка в наших краях. И, конечно же, Станислав Теофилович Шацкий (1878 — 1934) — автор собственной педагогической системы. Он хорошо известен в профессиональной учительской среде и входит в число самых известных педагогов нашей страны XX века.
«Я был страстным учителем»
Циолковский вел двойную жизнь — его педагогическая и научная деятельность никогда не пересекались, многие его коллеги-преподаватели и не подозревали, чем он занимается в свободное время. При этом Циолковский был очень хорошим учителем, тому сохранилось масса документальных доказательств.
Он, из-за слабого слуха не получивший ни среднего, ни высшего образования, сдал экзамены на право преподавания в уездном училище (в начальной школе по-нынешнему). Его направили в Боровск, там он и отработал 12 лет. Преподавал арифметику и геометрию необычно, по тому времени новаторски. Это отмечали инспекторы. В отчете одного из них написано: «Начинает с простого и понятного, переходит от известного к неизвестному. Каждый вопрос объясняет наглядным образом, и новые названия и определения вводятся тогда, когда самая сущность усвоена учениками и понятие вполне готово в их уме». Циолковский занимался, как бы сейчас назвали, и внешкольной работой — запускал вместе с учениками небольшие самодельные воздушные шары, объясняя при этом физические законы. Еще юные боровчане под руководством учителя с помощью несложных приборов измеряли высоту колоколен, на практике постигая геометрию.
«Я был страстным учителем, — писал Константин Эдуардович в воспоминаниях. — Приходил из училища сильно утомленным, так как большую часть сил оставлял там. Только к вечеру я мог приняться за свои вычисления и опыты».
Вся эта деятельность не осталась без внимания начальства. Ему, как «одному из способнейших и усерднейших преподавателей», предложили работу в губернской столице. И Циолковский, разумеется, предложение принял — он получил такое же место учителя арифметики и геометрии в Калужском уездном училище. И там он тоже себя прекрасно зарекомендовал. Вот отзыв инспектора, сохранившийся в архивах: «Учитель арифметики и геометрии Циолковский является хорошею учебною силою: он полный специалист своего предмета и глубоко предан педагогическому делу. Классная дисциплина на его уроках образцовая».
Спустя несколько лет Константин Эдуардович перешел в более престижное учебное заведение — в женское епархиальное училище. О работе в гимназии он и мечтать не мог — для этого требовался университетский диплом. В епархиальном училище, где в основном учились дочки священников и учителей, Циолковский вел физику и алгебру. «У меня сверкали электрические молнии, гремели громы, звонили колокольчики, плясали бумажные куколки, проделывались молнией дыры, загорались огни, вертелись колеса, блистали иллюминации и светились вензеля. Толпа одновременно поражалась громовым ударом», — написано в его воспоминаниях.
А вот что написала одна из его учениц: «Особенно памятен один урок по электричеству. Мы все стали в круг. К.Э. велел крепко-крепко держать руки и пропустил ток, мы все взвизгнули и рассыпались в разные стороны. К.Э. улыбнулся и сказал: «Экие вы недружные» — и мы снова взялись за руки и сжимали руки друг другу что было сил. Но, конечно, опять все рассыпались! Учитель сказал нам, что сила электричества могущественна и неограниченна. Урок прошел очень занимательно и даже шумно, к великому неудовольствию классной дамы».
За свой труд Циолковский неоднократно поощрялся, в том числе внушительными денежными премиями. Имел и правительственные награды — орден Станислава 3-й степени и Анны 3-й степени.
Под «шарами»
Трудно судить о том, каким учителем был Окуджава, но свой след в Калужской области он оставил — яркий. В первые два года работы из-за Окуджавы сняли с работы двух директоров сельских школ.
А дело было так. Булат Шалвович получил назначение в глухую дыру — село Шамордино Козельского района. Там он преподавал русский язык в восьмых классах. Однажды провел диктант и почти всем вывел «единицы» и «двойки» в журнал. Это сильно не понравилось директору школы — такие оценки портили показатели по успеваемости. Директор сам продиктовал восьмиклассникам текст для 5-го класса — результат вышел получше. Между горячим молодым учителем и хитромудрым директором возник жесточайший конфликт. Директор решил уволить Окуджаву — созвал педсовет, пригласил районное начальство… В итоге сам вылетел с работы.
Понятно, что оставаться в Шамордино Окуджава не мог — его перевели в Высокиничи. Но там он тоже не сработался с директором. Вскоре дошло до открытого конфликта. Учитель отпросился на зимние каникулы в Москву, а вернувшись, прочитал приказ об увольнении за 10-дневный прогул. Это происходило в 1952 году, еще был жив Сталин, и прогул являлся уголовным преступлением. Суд наказал Окуджаву мягко — его приговорили к трем месяцам исправительных работ. То есть на этот срок его вернули в школу с вычетом зарплаты. Булат Шалвович громко жаловался друзьям на несправедливость, те написали в «Комсомольскую правду». Приехала комиссия — директора сняли с должности.
После этой истории Окуджаве повезло перебраться в Калугу, в мужскую школу № 5. Сохранились интересные воспоминания о том, как будущий великий поэт проводил вечера. Он сдружился с физруком и завучем и они частенько ходили «под шары» — так в народе называли столовую на ул. Театральная,1. В те годы там подавали комплексный ужин — котлету с гарниром, бутылку пива и стакан водки. Бывало, учителя просили официантку повторить комплекс. На этой почве тоже возник конфликт с руководством школы, и Окуджава, чувствуя свою неправоту, перестал позорить «высокое звание советского учителя». А через год он навсегда оставил учительскую профессию.
Сейчас на месте той столовки — ресторан средней руки, в котором ничто не напоминает, что там любил сиживать Окуджава. А зря — поклонники его творчества с удовольствием бы туда заходили. Можно было бы и «комплексный ужин» воскресить. Но, похоже, владельцы заведения просто не знают о «святости» места. А мог бы получиться неплохой туристический аттракцион.
Социальный педагог
Не раз уже доводилось убеждаться, что авторская педагогическая система отлично работает только в руках автора. Макаренко, Шацкий, Шаталов, Ильин, Амонашвили — уникальны и неповторимы.
Шацкий в этом ряду — великий социальный педагог. Когда он жил, такого термина не было. А сейчас социальными педагогами называют тех, кто работает с детьми за пределами школ, по месту их жительства. Шацкий прославился не как преподаватель, а как организатор новой воспитательной системы.
В 1911 году он вывез несколько десятков детей московской бедноты в организованный на пожертвования загородный летний лагерь, его назвали колония «Бодрая жизнь». Она располагалась на территории нынешней улицы Шацкого. Жизнь в колонии была устроена на принципах полного самообслуживания и самоуправления. Под руководством взрослых, разумеется. Такая жизнь пролетарским подросткам понравилась — сами косили сено, копали огород, готовили еду. А попутно — играли в полезные игры, читали книги, ставили спектакли. И никто на них не орал и не лупил, как в обычной жизни.
В таком виде летний лагерь просуществовал до 1918 года. Шацкий к тому времени стал большим педагогическим авторитетом, на практике показав, как «детей улиц» можно отрывать от криминальной среды.
Он категорически не принял Октябрьскую революцию, но новая власть сделала ему предложение, от которого Станислав Теофилович не смог отказаться — возглавить Опытную станцию Наркомпроса, то есть стать главным педагогическим экспериментатором Советской России. Летняя колония продолжила жить в новом качестве, по сути став школой-интернатом. Шацкий сделал из нее образцово-показательное учебное заведение. Власть хвасталась успехами Шацкого — сюда для ознакомления с передовым опытом приезжали иностранные делегации. Из учеников была создана специальная «гостевая команда» для приема любопытствующих.
Принципы, по которым жила новая «Бодрая жизнь», остались теми же — самообслуживание, самоуправление, воспитание трудом и культурой.
